Название: Десять лет спустя
Автор: Steincraft
Бета: Steincraft
Пейринг: Джон Стейнбек/Говард Филлипс Лавкрафт
Размер: 1031 слово
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «Десять лет», — думает Джон. Нет, это не точно, он не помнит дату, но примерно выходит столько. Лет девять-десять. Столько они не виделись с Лавкрафтом.
Примечания: постканон.
«Десять лет», — думает Джон. Нет, это не точно, он не помнит дату, но примерно выходит столько. Лет девять-десять.
Столько они не виделись с Лавкрафтом.
Джон неспешно идет по пирсу. Под ногами скрипят деревянные доски, над головой фальшиво кричат чайки. Это должно бы раздражать, но Джона даже умиротворяет. Он прикрывает глаза и ориентируется на ощущения, расставляет руки шире и ведет виноградными лозами по поверхности воды.
В легкие набиваются свежесть и соль. Сейчас Джону кажется, что Лавкрафт пах именно так. У него нет доказательств, собственная память кажется ненадежной — все-таки десять лет прошло. Или девять, неважно. Джон все равно представляет, будто зарылся лицом в длинные черные волосы и глубоко вдыхает.
Длинные черные волосы лезут в лицо, но Джон не отстраняется. Наоборот, зарывается в них лицом, глубоко дышит. Глаза закрыты, и он вслепую перебирает пряди пальцами, запутывается в них, как рыба в водорослях.
— Что ты делаешь? — Лавкафт не звучит недовольно. Он звучит никак, это просто вопрос. Даже не понять, правда ли ему интересно.
— Дышу, — просто отвечает Джон и слабо пожимает плечами. Он уже почти спит, уткнувшись Лавкрафту в затылок.
Лавкрафт неопределенно мычит и снова затихает. Джон зарывается всей ладонью глубже в его волосы и тоже замирает. Засыпает, но буквально на пару минут — движение рядом возвращает его в реальность. Лавкрафт медленно, немного неловко поворачивается, и Джон чувствует объятия. В две, три, нет, будто в десять рук. Волосы Лавкрафта падают прямо на лицо точно специально.
— Что ты делаешь? — спрашивает Джон.
— Дышу, — теперь Лавкрафт звучит немного неуверенно. Утыкается ему в макушку и правда шумно втягивает воздух носом.
Джон садится и свешивает ноги с пирса. Не достает до воды, но это и не нужно. Его лозы снова скользят по поверхности, едва касаясь, как водомерки. Он подставляет и без того загорелое и обветренное от долгой работы в поле лицо заходящему солнцу. Сквозь закрытые веки пробивается красный свет — даже багряный, как кровь. Своя или чужая — Джон давно перестал делать разницу.
Лавкрафт пальцем стирает кровь со щеки Джона — там пара капель, не больше, Джон сам заметил бы только в зеркале. Он даже не знает, чья она — его собственная или противника, который сейчас лежит у ног, выпотрошенный.
— Вымазался, — говорит Лавкрафт. У него самого кровью заляпана шея и весь воротник рубашки — уже и не скажешь, что она была белой. Джон коротко смеется, но не сопротивляется, когда Лавкрафт вытирает его лицо снова и снова, с каким-то странным упорством.
Джон устал.
— Умоемся, — предлагает он и подходит к речушке, присаживается на корточки. Лавкрафт чуть медлит, но точно так же опускается рядом.
Джон зачерпывает воду раз за разом, проводит мокрой ладонью по шее Лавкрафта. Черта с два он так смоет всю кровь, но попытаться хочет.
Едва заметная морщинка между бровей Лавкрафта разглаживается. Он запрокидывает голову, закрывает глаза. Джон гладит его длинную шею еще и еще, и совсем не чувствует под пальцами пульса, кадык Лавкрафта не двигается. И это так… неважно.
Джон устало становится на колени прямо в воде, приподнимается и целует Лавкрафта.
Джон открывает глаза, когда какая-то чайка вскрикивает особенно громко, почти над самым ухом. Он совсем расслабляется, лозы падают и уходят под воду. Птицы, будто вспугнутые гудком теплохода, взметаются вокруг, кричат истерично. Джон даже вертит головой — не мог же он так глубоко задуматься и пропустить сигнал? — но действительно не видит ни одного корабля.
Чайки кружат все быстрее, летят к горизонту. Джон падает спиной на доски пирса, раскидывает руки в стороны. Теплое, пропитанное солью дерево греет спину. Джон впервые за десять лет честно признается себе.
Он скучает.
Он улыбается в пустое небо. Какое-то напряжение, которого он не замечал — или предпочитал не замечать все это время — отпускает, когда он мысленно проговаривает: «Я скучаю».
Лозы удлиняются, тянутся вниз, ко дну. Джон чертит их кончиками линии на песке под водой, и те сразу стираются. Лозы тянутся дальше в море, глубже, распугивают встречную рыбу. Джон снова закрывает глаза.
Поцелуи Лавкрафта всегда соленые, Джон быстро к этому привыкает. Он вообще удивительно быстро привыкает к Лавкрафту рядом. К его странным вопросам, дерганым движениям, будто тело ему не родное, к страсти к сладкому, сонному виду, пустым интонациям. И это только сначала они пустые. Джону кажется, что он учится отличать тысячу и один оттенок этой мнимой пустоты.
Лавкрафту нравится часами лежать в воде, шоколадное мороженое, торты со взбитыми сливками и когда его целуют. Джону очень хочется, чтобы Лавкрафту это нравилось.
Он никогда не бывает против, размыкает губы, подается вперед, обманчиво послушный, обнимает Джона зеркально, как сам Джон обнимает его — только сразу кучей рук. Нет, щупалец, конечно. Самые крепкие объятия в жизни Джона. Те, из которых не хочется выпутываться. Может, даже никогда в жизни.
Джон вскидывается, резко садится — так, что в глаза на секунду темнеет, — когда его лоз касается что-то. Что-то определенно живое, что-то разумное. Что-то будто гладит лозы, обвивает их все больше и дальше. Джон пробует быстрее оттянуть лозы назад, убрать из воды — они уже слишком далеко и глубоко — но это что-то цепко держится и тянется следом.
Когда над поверхностью воды вместе с лозами появляются щупальца, Джон вообще не уверен, что верит своим глазам.
Макушка Лавкрафта возникает еще минут через пять — очень неспешно. Сначала волосы, как струи осьминожьих чернил, расплываются во все стороны. Потом становится виден бледный лоб, и вот — черные глаза. Джон смотрит в них и украдкой щипает себя за бедро побольнее. И, черт, это правда больно.
— Здравствуй, — Лавкрафт вроде бы просто приветствует, но почему-то это звучит как вопрос. У Джона заполошно, в самом горле бьется сердце, а лозы подрагивают.
— О, — хрипло выдает он и быстро прочищает горло, цепляет Лавкрафта лозами за руки, бедра, тащит его к пирсу побыстрее. — Привет.
— Ты мог просто позвать, — сообщает Лавкрафт — будто бы даже немного ворчливо. Джон цепляется за его плечи уже руками, тянет к себе, на себя. Падает на спину и смотрит во все глаза на Лавкрафта, нависшего над ним. Длинные волосы падают Джону на грудь, сразу вымачивают рубашку.
— Да? Вот так просто? — Джон смеется.
Лавкрафт задумчиво склоняет голову набок. Протягивает руку и ведет большим пальцем — холодным и соленым, как и надо, как Джон и ждал — по щеке, по виску. Прослеживает подушечкой морщины.
— Я долго, — неуверенно говорит Лавкрафт.
Джон запускает пальцы в его мокрые волосы, сжимает, тянет к себе. Поцелуи у Лавкрафта такие же соленые, как он помнит.
— Контракт Фицджеральда? — Лавкрафт тычется холодным носом в щеку.
Джон снова слегка тянет его за волосы, снова целует и жмурится. Багряный под веками кажется самым красивым цветом.
— Нет. Нет, никаких больше контрактов.
Название: Дома
Автор: Steincraft
Бета: Steincraft
Пейринг: Джон Стейнбек/Говард Филлипс Лавкрафт, семья Стейнбек
Размер: 1159 слов
Рейтинг: PG
Краткое содержание: «Если хочешь войти через дверь, тебе придётся меня поцеловать».
Примечания: флафф, Джон не страдает, Лавкрафт почти не НЁХ
Дорогу завалило по пояс. Дома покрылись толстым слоем снега и напоминали печальных рождественских гномов. Украшения были надёжно скрыты от посторонних глаз, так что даже вблизи нельзя было рассмотреть ни венка на двери, ни гирлянд, ни слепленного детворой снеговика. Кто-то сильно погорячился, дав циклону красивое женское имя «Даниэлла». Он не ожидал, что даже в крупных городах на целую неделю остановится работа общественного транспорта, а люди быстрее будут добираться на работу пешком, чем тратя часы времени на откапывание машины из сугробов.
Основная магистраль вселила в Джона надежду, что получится проехать через заносы и успеть до ночи, но надежда умерла раньше, чем он выпрыгнул из кабины застрявшего грузовика прямо в рыхлый снег.
— Ну и дела, — Джон почесал в затылке и медленно пополз к багажнику, где для таких случаев лежали лопаты. — Поможешь, дружище?
Лавкрафт выглянул из окна, выпростал руку и набрал полную горсть снега. Он медленно таял и стекал мутными ручейками по складкам ладони, забирался под рукава одежды. Зябко передёрнув плечами, Лавкрафт тоже выполз наружу.
— Без этого никак? — спросил он, разглядывая лопату с толикой интереса.
— Мы можем заночевать в машине, но зачем, если через пару миль нас ждёт горячий ужин и постель? — рассуждения Джона всегда были рациональными и практичными. Вместо жалоб на стерву-судьбу он молча принялся выгребать снег из-под колёс машины. Медленно, но верно они расчистили небольшой участок промёрзшей насквозь земли, а затем Джон включил двигатель и обогреватель на полную мощность, позволяя клубам тепла окутать Росинанта, словно кокон. От него снег таял быстрее, дорога чистилась легче. И хотя к тому моменту как они доползли до фермы, руки Джона были красными, а пальцы не гнулись, он без колебаний шагнул навстречу Руфи и Уинфилду.
— Мы вас целый час ждём! — упрекнули они Джона. Их щёки и носы покраснели, глаза сверкали ярче гирлянд.
— Дождались ведь, — улыбнулся им Джон. — Бегите в тепло, грейтесь. Мам, пап, мы приехали!
Мать выглянула из окна и помахала рукой. От жара плиты её лицо тоже покраснело, в уголках глаз залегли морщины. С грустью Джон подумал, что родители не молодеют и рано или поздно уйдут, но грусть эта была светлая и правильная. Рано или поздно всё закончится. Но пока они живы, надо веселиться и праздновать Рождество — когда ещё получится собраться всем вместе за одним столом?
Родители как обычно повесили над входом омелу, чтобы создать больше неловких ситуаций. Прекрасно знавший о ловушке Джон в дом не зашёл, взял через окно две кружки глинтвейна и поманил Лавкрафта за собой. Поесть они всегда успеют, мама привыкла готовить много и помощников на этот раз у неё хватало. Роза понимающе хихикнула и, выпорхнув на улицу в домашних тапочках, протянула Лавкрафту два куска ароматного куриного пирога, завёрнутых в салфетки.
— Марш в дом, пока ноги не отморозила! — гаркнул отец.
Следом раздался дружный смех, заиграла тихая музыка — муж Розы включил телевизор. Как бы ни хотелось присоединиться к ним, Джон упрямо следовал намеченному ещё несколько дней назад плану. Он достал из пристройки стремянку, надёжно закрепил возле стены и полез наверх первый, прижимая к груди кружки. Немного глинтвейна выплеснулось на рубашку, но это малая кара за нежелание целоваться на глазах у всей семьи.
Крыша утопала в стегу. Очистив клочок для себя и Лавкрафта, Джон сел и обменял ещё тёплую кружку на пирог. Несколько месяцев они не могли выбраться из колеса дел и рутины. Слишком много работы навалилось, постоянные задания, дела, отчёты… хотя отчёты, в самом деле, меньшее из зол. Приглашение, а точнее, требование приехать в гости к какому-нибудь празднику Лавкрафт получил ещё летом, когда ответил на звонок чужого телефона и случайно познакомился с матерью Джона. После она восхищённо рассказывала самому Джону, какой его напарник милый молодой человек, на что Джон фыркал в кулак и разрывался между желанием согласиться с матерью и сказать ей правду.
Но как-то к слову не пришлось.
— В детстве я выбирался из своей комнаты через окно на крышу и любовался звёздами, — глинтвейн ухнул в желудок и мгновенно согрел изнутри, превратив бледные щёки в красные, как у какой-нибудь диснеевской принцессы.
— У тебя не было телескопа?
— Откуда! — рассмеялся Джон. — Знаешь, сколько эта дура стоит? Игрушечный да, был. Настоящий я увидел намного позже, когда прибился к экскурсии. А дома звёзды словно ближе, понимаешь? Можно протянуть к ним руку…
— И схватить?
Лавкрафт аккуратно поставил кружку, подпёр её остатками пирога и совершил движение, каким обычно ловят теннисные мячи на кортах. В ладони у него вместо мячика на первый взгляд ничего не было. Только присмотревшись, Джон понял, что несильно сжатый кулак слабо светился.
— Как ты… — Лавкрафт наклонился совсем близко, Джон чувствовал его дыхание на своей щеке. Сложенные лодочкой ладони раскрылись, выпуская крохотную очень горячую искру, которая несколько мгновений висела в воздухе, а затем стремительно полетела вверх, оставляя за собой яркий шлейф.
— Падающая звезда, — невозмутимо потерев обожжённые ладони, Лавкрафт взял кружку, с удовольствием допил глинтвейн и вытянул ноги. — Ты успел загадать желание?
Джон стало смешно: он думал, что дома чудеса ненадолго отойдут на второй план. Жизнь превратится в подобие популярных американских сериалов, где люди работают, влюбляются, празднуют Рождество, едят пироги и закапывают в сугробы садовых гномов.
Вместо этого Джон получил подзатыльник и немой укор: чего ты боялся, спрашивается?
— Дурак я, Говард, — плечом к плечу сидеть теплее. Зад всё равно онемел и уши замёрзли, зато внутри по-прежнему теплился огонёк. Наверное, мама добавила в глинтвейн слишком много имбиря. — Не успел, прости. Надеюсь, твоё желание сбудется за нас двоих.
— Всё, чего я хочу — это побывать у тебя в гостях, — спокойный тон Лавкрафта убаюкивал. Снова начали падать снежинки, красиво вплетаясь в его длинные волосы. Джон подставил ладонь, но от человеческого тепла замёрзшая вода моментально растекалась лужицей. — Зайти через дверь, пожать руку твоему отцу и посидеть возле камина хотя бы десять минут. Кажется, именно так у вас принято отмечать этот смешной праздник?
Для Лавкрафта все праздники были смешными, он не понимал их смысла. Зато радовался подаркам, как дитя. Несправедливо будет лишать его ощущения чуда в такую волшебную ночь. Джон кивнул, несильно сжал пальцы Лавкрафта и шутливо предупредил:
— Если хочешь войти через дверь, тебе придётся меня поцеловать.
— А в этом есть что-то плохое?
— Нет, — Джон улыбнулся и слез с крыши, вслепую нашаривая носком сапога перекладины. Звёзды ярко светили только рядом с Лавкрафтом, на мёрзлой земле среди снежных заносов их свет рассеивался и ни капли не помогал ориентироваться. — Тогда идём?
Ещё ребёнком Джон помнил, как мать подшутила над соседями — пригласила их накануне праздника и не предупредила об омеле. Эту куцую веточку популяризировали так сильно, что при одном её упоминании у многих начинали гореть щёки. В тот день случайно целовались все — и дяди с племянниками, и матери с дочерьми, и возлюбленные, и даже старенький дед Мэтью клюнул в щёку свою собаку, которая пролезла впереди жены. Ничего странного не было в том, что Руфь восторженно взвизгнула и подпрыгнула, когда Джон притворился, будто не знал об омеле, а Лавкрафт наклонился к нему и поцеловал в губы.
— С Рождеством, — тепло сказал ему Джон, усаживая возле камина и надевая связанные матерью перчатки на пальцы. — Теперь ты часть семьи. И не отвертишься, когда нам придётся ездить сюда на каждый день рождения или именины.
— Я не буду вертеться, я буду спать, — просто ответил ему Лавкрафт и в самом деле прикорнул на плече Джона, когда совсем утомился от игр Руфи с его волосами.
Название: Рыбки
Автор: Steincraft
Бета: Steincraft
Пейринг: Джон Стейнбек/Говард Филлипс Лавкрафт
Размер: 511 слов
Рейтинг: PG
Краткое содержание: На публике хочется нарушать правила.
Примечания: у каждого члена Гильдии есть серьёзная должность и «публичная» роль.
Аквариум занимал половину стены и, хотя не был настолько же дорогим, как тот монстр из кабинета Фицджеральда, всё равно полностью приковал внимание Лавкрафта. Колыхались водоросли на дне, сверкали центы и монетки покрупнее, брошенные туда в попытке привлечь удачу. На взгляд Джона министры жили и так слишком хорошо, чтобы просить сверху ещё добра за красивые глаза. Красные ковровые дорожки, искусственные фикусы, мягкие удобные кресла и бокалы шампанского для уважаемых гостей — всё как на картинке, аж тошно.
Джон не признавался даже самому себе, что хотел бы отмотать время назад и вытянуть из шляпы с записками любую другую должность. Почему Натаниэлю досталась сфера религии, где он чувствовал себя в своей стихии, а простому парню Джону с севера Оклахомы приходится протирать задницу на совещаниях? Он же ни бельмеса не понимает в политике и экономике.
Стоять, сжимая в одной руке бокал, а второй удерживая напарника от каннибализма — та ещё задачка.
— Не трогай чёртовых рыб.
Лавкрафт неохотно опустил крышку аквариума, которую всего мгновение назад приподнял и запустил туда щупальце.
На звук отреагировал толстый министр, что б ему провалиться:
— Вы что-то сказали?
— Нет-нет, кашель замучил. Кх-ха-кха, слышите?
Джон выдал заученную до автоматизма безликую улыбку, спровадил любопытного министра и снова пихнул Лавкрафта локтем в бок. Тот гипнотизировал ярких рыб и облизывался.
— Съешь бутерброд с икрой, это вкусно и нормально, — свистящим шёпотом взмолился Джон. — Пожалуйста!
— Но… почему нельзя?
Накануне Джон убил полчаса и сотню нервных клеток, чтобы объяснить напарнику, что сырую рыбу принято есть только в виде суши. Он вроде бы понял и обещал вести себя хорошо. Обычно проблемы начинались, когда рядом с ним появлялся аквариум больше литра объёмом и рыбки… проклятые рыбы тупо пускали пузыри и махали плавниками, не подозревая о своей скорой гибели.
— Потому что тогда нас выгонят из здания, а Фицджеральд не получит два нужных ему голоса.
— Меня это не волнует, — знакомо дёрнул уголком губ Лавкрафт. С неожиданной гордостью Джон узнал в этом жесте собственный. Он не раз делал так, когда в детстве отец ругал его за проказы младших.
— Потерпи немного, — Джон взял его за рукав костюма. Строгий тёмно-серый пиджак превратил бы Лавкрафта в безликий планктон, однако волосы и снисходительное выражение лица сразу выделяли его из толпы. Даже прожжённые министры не умели опускать собеседника до уровня инфузории одним лишь взглядом. — Или хотя бы вылавливай их незаметно. Тут везде камеры.
Лавкрафт кивнул, показывая, что принял информацию к сведению, и вновь повернулся к аквариуму. Джон вздохнул, немного потолкался среди важных шишек, ответил на парочку вопросов и поставил подпись под бумагой, которая имела значение для кого-то другого, но не для него. Фицджеральд обеспечил им высокое положение в обществе и насильно выучил держаться достойно, наняв разномастных наставников дикции, дипломатии и риторики. Но суть-то не переделаешь. С каждым часом Джон скучал всё сильнее, галстук сдавливал шею, а новые, никогда раньше не ношенные туфли ужасно натирали пятки и большие пальцы.
Наконец пытка закончилась: все степенно разошлись по автомобилям, их тоже ждала машина с водителем, который не задавал лишних вопросов. Каким-то чудом Лавкрафт умудрился тоже оставить закорючку в бумагах и не попасться на глаза охране. Он шёл рядом с Джоном, невозмутимый и серьёзный.
Выдавали его влажные рукава рубашки и несколько чешуек в уголке рта.
@темы: OTP Wars 2018, Выкладка по канону, Джон Стейнбек/Говард Филлипс Лавкрафт, Текст
-
-
15.04.2018 в 21:38господи, лишение стейнкрафтовской девственности, как это ужасно звучит
В общем, не ожидал, но мне зашло.
Рыбки особенно понравились, господи, у меня сейчас лицо треснет от умиления, подайте скотчик
Удачи вам на следующих выкладках!
-
-
15.04.2018 в 22:59Рыбки и Дома очень милые, каждый по-своему, но читаешь и улыбаешься.
-
-
15.04.2018 в 23:43Спасибо большое, мы очень рады, что вам понравилось)) Особенно рад автор Рыбок, потому что писались они прямо в дедлайн, я даже не думала, что кому-то зайдёт
Эльхен Каэрия, большое спасибо, безумно приятно!